пятница, 13 февраля 2015 г.

ФИЛОСОФИЯ КРАЕВЕДЕНИЯ И РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМ БЫТИЯ

Шилов М.П.
Ивановская государственная сельскохозяйственная академия
ФИЛОСОФИЯ КРАЕВЕДЕНИЯ И РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМ БЫТИЯ

Философия оперирует наиболее общими понятиями: время, пространство, движение, материя, общество, человек, культура и т.д. Она создает универсальные представления о социуме, цивилизации, эпохе и выстраивает систему наук, совместно изучающих бытие с разных позиций. Философия изучает общие проблемы мироздания, миропостроения и миропонимания, краеведение – конкретные локусы и социумы в них в том или ином отрезке времени. По аналогии с «глокализацией» краеведения (связь местных проблем с глобальными) возможна и её «философизация». У каждой культуры, у каждого этноса, местного социума и даже отдельного человека есть своя философия быта и бытия. Эта со-бытийная философия – этнософия локуса и должна быть итогом обобщения собранных краеведами разнообразных, часто разрозненных сведений.
Известный краевед В.П. Бирюков в 1923 г. писал: «Если мое захолустье есть часть всей вселенной, то значит, все законы последней и сложнейшие явления отражаются так или иначе в нём. А потому через углубленное познание родных мест я могу провести координаты своего медвежьего угла к оси мира и установить своё настоящее положение во вселенной. Это дает мне удивительную радость, так как я чувствую себя слитым со всем миром и непосредственно участвую в космической жизни» [цит. по: 1].

Подобное космоцентрическое мышление, которое по силе и действенности близко к религиозному, является отличительной чертой всех истинных краеведов. В частности, оно было характерно для талантливого поэта, журналиста и краеведа, знаменитого шуянина Ефима Фёдоровича Вихрева (1901-1935). По сути, Вихрев испытал свое необыкновенное космоцентрическое чувство на 9 лет раньше, как его запечатлел Бирюков и совсем в другой эпохе, в дореволюционной России. Он испытал чувство, которое после 1917 г. станет массовым – «Мы не рабы, рабы не мы» и которое назовут «революционным энтузиазмом». Он самостийно обрел горьковский пафос «Человек – это звучит гордо!», который пронёс через всю свою короткую христовскую жизнь. Он испытал чувство, которое в 2004 г. профессор О.И. Карпухин назовет «целительностью Родины» [2].
Как это чувство возникает и как помогает преодолевать все невзгоды бытия, Вихрев очень талантливо отразил в своём знаменитом произведении «Родники» [3]. «Родники» Ефима Вихрева – талантливое, ёмкое, очень разноплановое произведение, весьма замечательное не только с художественной стороны, но и с краеведческой, философской, идеологической, психолого-педагогической и иных точек зрения. В частности, меня потрясла своей глубиной и заинтриговала краеведческая составляющая этого сочинения.
Не пытаясь даже поверхностно оценить с этой позиции весь сборник очерков Вихрева, остановлюсь лишь на нескольких страницах его автобиографических новелл «Первые уроки». Они начинаются с замечательной фразы, полной житейского смысла, педагогического и краеведческого содержания: «Начало жизни – встреча с враждебными силами стихий» [3]. Суровые уроки – «университеты», очень жесткие и беспощадные, через которые прошло детство и отрочество Вихрева, всесторонне подготовили его к дальнейшим испытаниям судьбы-миссии. Почти двадцать лет спустя, вспоминая слова отца своего «он у нас подготовлен», Вихрев напишет: «…да, я был подготовлен: мой глаз отравлен ядом, под другим глазом у меня молниевидный шрам, я испытал первое падение и первое преступление…» [3]. В раннем детстве он испил не только полную чашу невзгод, но и всесторонне познал свое окружение, свой родной край, с которым не прерывал связей (хотя бы мысленных) всю оставшуюся жизнь.
Изувеченный пьяной фельдшерицей Скарлатиной, затюканный гимназистами, а также и педагогами (они мстили ему с «большей злобой и с большим умением»), в 13 лет он пережил «второе рождение», он постиг, что «каждая точка вселенной является центром ее» и понял, что и он является «могучим центром вселенной». Это постижение, это философское обобщение бытия дало ему невероятные силы и помогло подняться над оскорблениями со стороны гимназистов и педагогов, стоявших, в сущности на одной ступени идеологии господ и рабов.
При первом знакомстве с его философским обобщением бытия возникло сомнение – под силу ли подобное в столь раннем возрасте? Его рассеял профессор В.В. Туганаев. В книге «Ступени духовного возрождения» он пишет: «Помню, как волновал меня вопрос, … который возник еще в дошкольное время (курсив мой, М.Ш.): кто я и что будет с миром, если вдруг меня не будет… Чем… углубленнее изучались те или иные проблемы, тем более четко обнаруживался фактор, которому обязана вся Вселенная, разум, прошлое, настоящее и будущее, судьба всех и каждого. Этот фактор – высшие законы мироустройства и сознания» [4].
Читая Вихрева, невольно приходишь к выводу, что освобождать человека из духовного рабства – основной пафос литературы и одна из важных её миссий. Совсем еще юный Вихрев пророчески это понял. Он пишет: «А когда возвращался домой, я удивлялся легкости своего тела, несущего такой непомерный груз<…>, груз вселенской радости и спасительных надежд» [3, с. 74-75]. Как близко это его чувство к религиозному, к тяге матери сырой земли Микулы Селяниновича! «С этого дня, – пишет далее Вихрев, – ни на одну минуту не ослабевало во мне тяготение внутренней ноши. Мне было весело-неудобно, и я трепетал ежеминутно: как бы не расплескать, не разбить, не развеять своих драгоценностей. Я берег их в себе и не давал смотреть в мои глаза никому» [3, с. 75]. Позднее в «Автопортрете» он напишет: «Мне нужна предельная точность расчёта, потому что я должен поднять тяжесть неизмеримо большую, чем тяжесть башни, поднимаемой четырьмя рабочими. Эта творческая тяжесть страшна и прекрасна…» [5]. Здесь ясно улавливается параллель в тяге земли и творческой тяжести.
Трудно было бы поверить, что это великое чувство испытал 13-летний мальчик, если бы сам Вихрев не признался в его непостижимости: «По дороге (в лавку за сахаром, прим. М.Ш.) и началось оно – незнаемое, страшное и радостное (сильное внутренне переживание, М.Ш.), вывернувшее жизнь мою наизнанку и поставившее меня лицом к лицу со всем, что есть в мире. Теперь, спустя много лет, когда я уже знаю цену своим переживаниям, когда мир представляется мне родным и понятным, теперь для меня этот случай по-прежнему непостижим и непередаваем. Я не могу припомнить, не могу уяснить себе даже и малой доли тех чувств… И я не нахожу слов… Я только твердо знаю, что этот случай был самым важным событием в жизни, что это было второе мое рождение» [3, с. 73]. Совсем не случайно в «Родниках» Вихрева за разделом «Первые уроки» следует повествование «Освобождение раба». В нём примечательна одна деталь – отсутствие у экспроприатора Вихрева классовой ненависти, которой была пропитана его напарница чахоточная Настя. Испытанное в детстве чудесное чувство помогало ему подниматься выше мести и сочувствовать людям, у которых в силу обстоятельств и служебных обязанностей поневоле ему приходилось отнимать имущество.
Это же чувство своего великого предназначения прорывалось у Вихрева неоднократно. В письме к брату Василию от 6.07. 1925 г. он пишет: «Я ещё многое обещаю дать миру» [цит по: 6]. Оно же помогло найти главную тему в своем творчестве. Главное дело в его жизни – Палех: «Я готовился к Палеху 12 лет. Я искал его всю жизнь, хотя он находился совсем рядом – в тридцати верстах от города Шуи, где я рос и юношествовал. Чтобы найти его, мне потребовалось отмахать тысячи верст, пройти сквозь гул гражданских битв, виснуть на буферах, с винтовкой в руке появляться в квартирах буржуазии. Вместе с моей страной я мчался к будущему. Мне нужно было писать сотни плохих поэм, я рвал их, мужая, я негодовал и свирепствовал. И, пройдя сквозь все испытания юности, на грани её, я нашел эту чудесную страну тонконогих коней, серебряных облаков, древесной грусти» [цит по: 6]. В этих словах и пафос, и некое чувство своей особой миссии. И никто, ни до, ни после Вихрева не понял так глубоко палешан, и никто их так мастерски не воспел, как это удалось ему.
Вихрев прошел великолепные уроки самостийного краеведения и краетерапии. Порхачевская Лена поила его «прозрачною водою из самых чистых родников жизни» и «произносила неповторимые, живые слова». Вихрев пишет: «Говорит она протяжно, внятно и всякий раз с каким-то большим значением… И каждое слово ее прорастает в сердце. Никогда она не суетится. Все в ней – простота, кротость, величие. Прежде чем произнести скупые и простые свои слова, она встанет, выпрямится и широко раскроет глубокие, чистые глаза, как будто приготовившись к чему-то самому большому и самому важному в жизни. Поэтому в устах ее обыкновенное – величаво, слышанное не раз – откровение» [3, с. 55]. Именно порхачевская Лена, его Ирина Родионовна, когда он лишился глаза, сказала не только успокоительные, целебные, но и пророческие слова: «Погляди на меня, Ефимушка… Видишь ты меня? Ну, и хорошо… Береги же остатный-то глазок, не дерись с ребятишками. Смотри кругом себя зорче и увидишь такое, что другие никогда ни увидят» [3, с. 63]. И она не ошиблась: его зрячий глаз научился видеть то, что недоступно обыкновенному человеческому зрению [6]. Эти краеведческие «университеты» (которые так или иначе проходит каждый из нас) и помогли, видимо, Вихреву написать удивительные по глубине чувств и содержанию очерки «Родники», которые невозможно читать без слез и восхищения, без катарсиса. Не случайно очерки Вихрева по народным промыслам были так высоко оценены М. Горьким и сблизили его с великим писателем.
Многострадальный, удивительно терпеливый народ России: «Эти бедные селенья, / Эта скудная природа - / Край родной долготерпенья, /Край ты Русского народа» (Ф.И. Тютчев). Откуда берутся силы, чтобы не только выживать в условиях войн и революций, нечеловеческой эксплуатации и кризисов, но и продолжать творить? Ответ в «Родниках» Вихрева. На вопрос племянника не иссякнут ли родники, его любимая порхачевская тётя Лена ответила: «Нет, Ефимушка…родники… никогда… не иссякнут  <…>  Ты… вырастешь большой… и не узнаешь меня, а родники … будут всегда такими же, как сейчас… Приезжай тогда попить<> нашей ключевой…водички» [3, с. 57-58 ]. Здесь усматривается явное философское осознание родников: родник – род – Родина. Чем больше родников в прямом и в особенности переносном смыслах, тем полноценнее и достойнее наша жизнь. Родники, источники, сливаясь в общее русло, формируют великую народную культуру, а также нашу великую державу в целом. Обращение к родникам, к местам, где мы родились и выросли, их охрана и приумножение – необходимое условие преемственности в нашей духовной и материальной жизни. На всех крутых переломах истории неизбежен возврат к целительным истокам-родникам отечественной культуры.
Читая Вихрева, понимаешь, что самопознание и самоосознание своего «Я» приходит уже в раннем детстве и, поэтому тексты, подобные «Первым урокам» Вихрева, очевидно, полезно включать для прочтения уже в начальной школе – на занятиях по «Родной речи», тем более – по литературе в вузе. Они не только поучительны, они целебны как святое писание.
Обращение к истокам в наш неспокойный век, как и в 1920–1930 гг. не случайно. Оно позволяет осознать, кто мы и помогает выжить в условиях экономических репрессий и идеологического прессинга со стороны новых властей и новых хозяев, в условиях постоянно чередующихся кризисов. Истоки, родники, родовые корни, Родина, Отечество. Это не простой набор слов, это основа, на которой зиждется наше российское самосознание, самоуважение, наше национальное достоинство. Это в высшей степени характерно для истинных краеведов, трудолюбивого племени, для бессеребреников. Не случайно его пытаются вытравить наши недруги, они не прощают нам наших побед, называя нас чем угодно, но только не народом-победителем.
Мы снова в яме. Цены растут, ценники в магазинах не успевают менять, чуть ли уже не ежедневно. В этих условиях вновь маячат вопросы «Как выжить». Именно на эти вопросы должно ответить краеведческое общество, как некий общественный совет, но только с очень благородными целями, а именно, чтобы каждому россиянину жилось «весело и привольно». Как это не парадоксально, именно очередной переживаемый Россией экономический кризис является наиболее удобным временем для эффективной работы краеведческих обществ. По разным причинам, но прежде всего по экономическим, когда правительство и органы власти на местах, не в состоянии обеспечить устойчивое развитие экономики, власть становится более внимательной к населению, хотя бы на словах. Краеведческие общества в состоянии выявить все местные проблемы и попытаться вместе с властью их как-то их решить. Краеведческие общества в определённой степени должно решать то, что порою весьма успешно решали Советы, но не очень успешно решают нынешние администрации, так как они в силу специфики в условиях капитализма несколько подальше от народа. Власть это поняла, и не случайно перед очередными выборами был создан народный фронт. Игра в демократию, но кое-какие проблемы, всё же с помощью народного фронта власти удаётся решать. Краеведческие общества в состоянии хотя бы частично заполнить высвободившуюся эконишу после роспуска Советов, по идее служивших интересам народа, но не всегда успешно.
В настоящее время это сделать нелегко, так как мы живём в условиях капитализма, в котором каждый думает прежде всего о себе и старается набить прежде всего собственный карман. Это реально, и это то, что нас ныне разъединяет. Людей с советским мышлением (от понятия Совет, с высоким пониманием их благородного предназначения), остаётся всё меньше. В древней истории Луха был уникальнейший «Совет земли», какого не было во всей России, а может быть и в мире. В «Совете земли» заложен глубочайший философский смысл, близкий к религиозному. Это то вдохновение и та энергия, которою заряжает матушка-земля проживающих на ней землян и подвигающая их на обустройство своей земли, своего места проживания, на приумножение её богатств, а не на опустошение, разграбление и истощение. Это легендарная «тяга земли», воспета в известной былине о Микуле Селяниновиче.
Таким образом, краеведение – это эффективное средство самоидентификации и самоактуализации человека. Каждому важно знать, откуда я, как связано мое частное существование, мое «родное» с общим или с вселенским (Л.Н. Таганов). Это сближает краеведение с религией, но оно имеет, в отличие от неё вполне научную базу. Осознанное отношение к месту собственной жизни является основой духовного творчества.
Глубинный смысл краеведения можно сравнить с фокусом, в котором наука, технология, искусство, религия, философия, взаимодополняют и обогащают друг друга. Движителем технологии является практическая потребность, искусства – вдохновение, религии – откровение, философии – стремление к осознанию бытия, науки – сомнение. На локальном уровне при благоприятном стечении обстоятельств и условий разные формы постижения, освоения и преобразования мира могут эффективно взаимодействовать. Возникает системное видение и объяснение, достигается синергизм во взаимодействии, стимулируется научно-технический прогресс, в конечном итоге создается эффективная система мониторинга, управления и устойчивого развития. Это и есть конечное великое предназначение краеведения.
Литература
1.     Владимирский Н.К. К пониманию краеведческого движения // Краеведение. 1924. № 3. С. 220.
2.     Карпухин О.И. Краеведение – путь к целительности Родины // Краеведение в России: история. Современное состояние. Перспективы развития. М., 2004. с. 31- 38.
3.     Вихрев Ефим. Родники. М., 1984.
4.     Туганаев В.В. Ступени духовного возрождения. Ижевск, 2006.
5.     Вихрев Ефим. Таинственное свойство. Стихотворения. Поэма. Иваново, 2001. С. 221.
6.     Громаковский М. Певец родников прекрасных // Волга. 1974. № 4.


2 комментария:

  1. Очень понравился ваш сайт)очень нужная информация)

    ОтветитьУдалить
  2. Casino Nightclubs Near Me - KCPR-TV
    Casino Nightclubs 오산 출장마사지 Near Me - KCPR-TV This area has several hotels 충청북도 출장안마 in all 광명 출장안마 kinds of locations 상주 출장샵 and 광명 출장안마 you may find the closest to them in a few places!

    ОтветитьУдалить